Глава восьмая
Ванная комната искрилась от летающих в
воздухе мыльных пузырей. Вуди, сидя со мной в ванне,
в пушистой как снег пене, пускала их коктейльной трубочкой. Какие-то пузыри радужными шарами падали, растворяясь в
белоснежной пене, какие-то - полусферами зависали на мокрых стенах, напоминая
собой растолстевших лягушек, которые, словно набрав полные груди воздуха, в
надежде покорить нас своим пением, лопались, едва начав свои арии, осыпали наши головы мелким искрящимся дождиком.
От обилия пены и пузырей ванная комната мне
казалась небесным облаком. Необычайно широкая и длинная в ней ванна была похожа
на индейскую пирогу, а Вуди с трубочкой в маленьком рту - на краснокожего
индейца, выпускающего из духового ружья отравленные стрелы. Раньше мне никогда
не приходилось видеть такую большущую ёмкость для купания, ведь дома у мамы она
больше походила, если не на корыто, то на что-то очень близко напоминающее
раковину.
- В вашем возрасте… - разорвала нашу
пузырьковую феерию бабушка Нюра, – у нас такого не было, чтоб взял и набрал из
крана водицы, да ещё и полную ванну, - ведёрками издали её натаскать надобно
было…
Первое впечатление от знакомства с бабушкой у
меня произошло, когда она ловко увела нас мыться, едва мы с Вуди – понурые и
чумазые - переступили порог квартиры.
В белоснежной, длинной, до самых пят сорочке,
больше походившей на платье, выделанной из грубой льняной ткани ручной работы и
обильно вышитой гладью с васильками небесного цвета, небольшого роста бабушка,
предстала в моем воображении доброй феей, появившаяся словно из неоткуда,
почувствовав, что нам с Вуди требуется помощь. ё Её ноги украшали высокие,
напоминая сапожки, вязанные тапочки. Ухоженные седые волосы, аккуратно заплетённые
в две толстые косы и заколотые резными деревянными гребнями, ещё больше подчёркивали
образ доброй волшебницы. Глаза настолько сильно излучали энергию добра и любви,
что её посечённое временем лицо казалось мне белоснежно-белым. Она смотрела на
меня таким тёплым обволакивающим нежностью взглядом, от чего меня переполнили
чувство растерянности (ведь для неё я - лишь незнакомая девочка), и неизвестное
мне ранее чувство родства и близости - словно мы всегда с ней были вместе.
Бабушка сразу поняла, что нас ждёт, поэтому,
пообещав Марии Ивановне, что вымоет нас не хуже Мойдодыра и проведёт
воспитательную беседу, прямиком повела в ванную комнату.
В этот день, благодаря её доброте, хоть и с
небольшой отсрочкой, но нам всё же удалось избежать гнева апельсиново-волосой женщины.
- А издали это откуда? – полюбопытствовала я,
и, случайно вобрав в нос пены, громко чихнула. Впервые, за все время нашего
знакомства, Вуди хихикнула, чем вызвала у меня непреодолимое чувство радости. И
я, чтобы окончательно её развеселить, специально, ещё раз, набрала в нос пены и
снова громко чихнула. Смех Вуди мне показался звоном колокольчиков.
- Из речки, деточки… глубокой и о-о-очень
опасной, – дождавшись пока Вуди прекратит смеяться, бабушка продолжила с нами
разговор, - в те времена водичку-то все оттуда черпали. Речка тогда нас и
поила, и кормила… хоть и строгая была… и таинственная.
- Таинственная?.. – с любопытством спросила
я.
- Да, деточки. Люди в деревне тогда думали, -
продолжила бабушка,- что поселилось в ней какое-то чудище - уж много душ
человеческих загубила… да и зверья всякого с домашней скотиною.
- А вы не боялись туда ходить?.. – Не
унималась я.
- Это я сейчас всего боюсь… а тогда у нас
одно желание было – увидеть того душегуба.
- И как, увидели?.. Расскажите нам про
него!..- С неприсущей мне наглостью, словно забыв, что передо мною стоит едва
знакомый мне человек, я продолжала третировать своими вопросами бабушку.
- Ох… давняя эта история, всего уже и не
припомню… - продолжала бабушка. - Мне тогда жутко страшно было… А вы... не
испугаетесь?.. Улыбнувшись, посмотрела на нас бабушка.
- Нет, конечно!.. – выпалила я в ответ, будто
ждала, о чём именно должна спросить нас бабушка, и перевела взгляд на Вуди. Та,
чтобы не показаться передо мною трусишкой, утвердительно кивнула головой, но в
её глазах можно было прочесть, насколько история, которую мы сейчас услышим,
будет действительно страшной.
- Ну, хорошо, внучатки, слушайте! – сев на
рядом стоящую с ванной табуретку, седоволосая фея начала свой рассказ. - Давно
это было. Как я уже и говорила, была я тогда примерно вашего возраста. Из нашей
деревни, к той самой речке, вела всего одна тропинка, кругом же были -
непроходимые топи, с густо поросшими камышами. Мама мне тогда строго настрого
наказывала ходить только этой тропинкой, и нигде не сворачивать. Но в деревне
тогда у всех стоял один вопрос: что ж за чудище поселилось в речке? И я как-то
подумала: раз тропинка к речке одна, то может чудище видит нас, когда мы по
воду ходим. Тогда-то я и прибегла к хитрости - чтобы наконец увидеть его. И
вот, одним ранним утром, я шла уже по новому пути - сквозь камыши. В одной руке
у меня - небольшое ведёрко (я маме сказала, что пошла по воду), в другой –
палка, с помощью которой я расчищала себе дорогу. Не дойдя до берега, чуется
мне тоненький мышиный писк. Бурное течение реки несло маленькую полевую мышку.
Мне стало жалко её. И я зашла по пояс в речку, в надежде достать её своей
палкой. Но сильный поток реки относил её всё дальше от меня. Тогда я схватила
своё ведёрко, и, сломя голову, бросилась вдоль берега догонять её. И вдруг на
моём пути вырастает непроходимая стена из камыша.
Бабушка так увлечённо, с детским азартом и
переполняющими её сердце чувствами, проведывала нам события того незабываемого
дня, словно всё это приключилось с ней вчера, мне казалось, будто перед нами
сидит девочка, которая, тайком от родителей, закрывшись в ванной комнате,
делится приключениями со своими подружками.
Моё внимание привлекло лицо Вуди. Оно
красноречиво передавало все те чувства, которые витали в воспоминаниях бабушки:
испуг - быстро переходящий в удивление, оттенки радости - меняющиеся со
скоростью молнии на более холодные тона. Никогда мне ещё не приходилось видеть
столь быструю смену эмоций. Меня забавляло это, где-то удивляло, и в то же
время, порождало ещё больший интерес к этой необычной, молчаливой девочке.
Бабушка, налив мне на голову шампунь,
ласково, словно обращаясь не ко мне, а к той полевой мышке, прошептала, чтобы я
самостоятельно вспенила себе голову и продолжила свой рассказ:
- Не колеблясь, я стала обходить камыши вброд, как вдруг с головой ушла под
воду…
После этих слов, Вуди попробовала
инсценировать бабушкино погружение, и, едва опустив голову и поперхнувшись водою, вынырнула, выплёвывая изо
рта пену. Образовавшийся под носом мыльный пузырь, рассмешил нас с бабушкой.
Вуди поначалу сидела, надувшись на нас, сморщившись, сведя брови, но уже через минуту
разлилась звенящим громким смехом.
- …Место это оказалось
очень глубоким. Я попыталась всплыть, но ведёрко в руке тянуло меня ко дну. Я
бросила его, и всплыла... но почему-то далеко от берега. Оказалось, что меня
отнесло течением… Я даже не заметила, как меня уже кружит по какой-то огромной
воронки, а рядом - та самая полевая мышка. Нас, словно на карусели, гоняет по
кругу зловещий водоворот. Это то самое ненасытное чудовище пытается затянуть нас
с мышкой в своё глубоководное царство…
Бабушка, прервала свой рассказ, улыбнулась,
чем немного смягчила наш испуг, и принялась смывать с моей головы шампунь.
- Не бойтесь, деточки, дальше будет не
страшно… - с нежностью в голосе проговорила бабушка. – …Случайно рукой я
цепляюсь за ветку дерева, которое росло на берегу. Его молнией переломило
пополам. Верхушкою оно ушло под воду, а вот корнями всё же продолжало держаться
за берег, как мы с мышкой - боролось за свою жизнь. Почувствовав надежду на
спасение, я крепко схватилась за ветку, и не спеша - чтобы не оторвать - стала
тянуть её к себе, перебирая по ней руками… Ах, да, чуть про мышку не забыла! Я
поймала её и посадила к себе на голову. Так мы с ней и выбрались на бережок…
Ванная комната наполнилась детским радостным
смехом.
- На бережку обсохла, - продолжила бабушка, -
сразу было побоялась идти домой, ведь мой внешний вид и загубленное ведёрко
красочно объяснили бы маме, что со мною произошло.
- Мышку тоже с собой забрали? – спросила я.
- Какой там!.. - с сожалением сказала
бабушка,- стоило мне опустить её на земельку, как она махнула мне хвостиком, в
знак благодарности, и убежала к своим деткам… или может как я - к маме.
Поднявшись с табуретки, бабушка принялась
мыть голову Вуди. Взбив её рыжие волосы в большой пенный шар и немного
помассировав, она обильно смыла их водой.
- А чудища того так никто и не увидел… - положив душевой шланг на раковину, поспешила закончить свой рассказ
бабушка, - зато теперь точно все знали, где его место обитания… и врата в
подводное царство.
Вуди, стараясь не пропустить ни единого
слова, молча следила за каждым движением губ бабушки.
- Бабушка Нюра, это чудище еще там? –
Взволновано, спросила я.
- Думаю, да, деточки…
- Сколько можно плескаться?!. – разорвал нашу
идиллию, по ту сторону двери, какой-то недовольный мужской голос, отчего мы с
Вуди испуганно вздрогнули.
- Не бойтесь, деточки, это не чудище, это
папа Люлечки, - с иронией успокоила нас бабушка, – вытирайтесь, а я пока сбегаю
за вашими пижамками.
Набросив на нас полотенца, бабушка вышла из
ванной комнаты.
- Люлечка?.. – Молча удивилась я, и продолжительно посмотрела на Вуди, -
оказывается, у неё два имени… и одно смешнее другого… Гм… Люлечка! Это как
люлька для младенцев, что ли? Странное имя!..
Вуди вылезла из ванной, и тщательно стала
вытирать ярко-зелёным полотенцем своё белоснежное густо покрытое веснушками
тело. Моё воображение не переставало рисовать красками. Я представила себе, что
она вытирается водорослями из того подводного царства.
Цвета перемешивались с
чувствами: страхом – который отголоском всё ещё витал в моей голове, восторгом
– что, оказывается, бабушка была такой же бесстрашной, как и я, девочкой, и
печалью – что раньше у меня никогда не было такой семьи… такой бабушки, которая
вот так, словно близкая подружка, рассказывала бы мне свои незабываемые
истории.
